Интрига дня

Петербургские погосты сегодня «оживились» как никогда. Столько журналистов (а среди них, говорят, была и звезда CNN Мэтью Чанс), правоохранителей и просто любопытствующих в них еще не захаживало. Причиной такого ажиотажа стал Евгений Пригожин, а точнее - его похороны.

Как это было

Пресс-служба основателя ЧВК до последнего хранила молчание по поводу места и времени прощания с ним. Не раскрывали секрета возможные друзья и знакомые. Вот и пришлось представителям СМИ дежурить у ворот многочисленных питерских кладбищ - Северного, Серафимовского, Белоостровского, Ковалевского…

Началось все с вести о том, что отпевание Пригожина проходит у Манежа Первого кадетского полка на Университетской набережной в Петербурге, где «заметили черный кортеж». Но удостовериться в точности информации журналисты так и не смогли. Спустя некоторое время в Манеже оказалось «подозрительно пустынно» да и следов проведения каких-либо траурных мероприятий не обнаружилось.

Затем, в то время как на Серафимовском кладбище «мужчины спешно подстригали газон и копали могилу», на Белоостровском появились «три катафалка и два гражданских автомобиля». Но любопытствующих снова ожидало разочарование. Вагнеровцы возложили цветы на могилы своих коллег, и траурный кортеж двинулся дальше.

Конечная остановка

Только вечером поступила официальная информация. Пресс-служба Пригожина сообщила, что «прощание с Евгением Викторовичем состоялось в закрытом формате. Желающие проститься могут посетить Пороховское кладбище».

К могиле потянулись сочувствующие и не только. Но попасть к захоронению оказалось непросто – по периметру кладбища выстроились силовики. Территорию до сих пор патрулируют с собаками.

P.S.: У креста на могиле Евгения Пригожина установлена рамка, в которой заключены строки из стихотворения Иосифа Бродского «Натюрморт»:

Мать говорит Христу:
— Ты мой сын или мой
Бог? Ты прибит к кресту.
Как я пойду домой?

Как ступлю на порог,
не поняв, не решив:
ты мой сын или Бог?
То есть мертв или жив?

Он говорит в ответ:
— Мертвый или живой,
разницы, жено, нет.
Сын или Бог, я твой.